Реже встречается, но никак не может уйти из нашего искусства образ «трагической России». Самым убедительным подходом к этой труднейшей теме стал эмоциональный минимализм, как у В. Никитина. Он отказался от рассказа о жертвах и ужасах, он написал просто фигуры обычных людей на фоне опустошённого, смутного, сумеречного и истлевшего пейзажа.

Как не писать русскому живописцу благодатных южных морей, пляжей Крыма, побережий Хорватии и Черногории, сицилийских заливов и неаполитанских приморий? Эти места освоены и обжиты нами со времён С. Щедрина и А. Иванова, там пасётся российский художник, когда его страна холодает под снегом. Т. Осипова умудрилась написать далёкие тропические берега таким образом, как будто это Таруса или Селигер. Только по пальмам догадаешься, что это не Россия. А может быть, это тоже Россия, только с пальмами, мулатами и карнавалами. В измерении геополитики такое пока что немыслимо, а в живописи, пожалуй, не исключено. Живём в постмодерне, а в нём и не такое случается.

Способность и готовность увидеть Европу как «почти Россию» свойственно таким заметным пейзажным работам, как виды Стокгольма кисти Е. Ромашко. Его виды шведской столицы — это своего рода «продолжение Петербурга» по ту сторону Балтики. Неласковые воды залива, стройные и лаконичные обводы яхт и катеров у причала, вытянутые вдоль горизонта городские панорамы предельно похожи на Россию — одну из тех версий русской идентичности, которая максимально приближена к Западу своим рациональным устройством и упорной живучестью. Как будто и не было задачи у художника углубляться в философию истории, но пейзажное искусство в нашей стране — это почти всегда больше, чем только пейзаж.

Но доминировать без хлопот не дано даже крепким реалистам. Их подпирают и оттесняют новаторы. В сегодняшней большой России новатор — это вовсе не злокозненный враг живописи, как, быть может, подумал читатель. За пределами Садового кольца новаторством считается, например, тот сектор живописного искусства, где делают лапидарную и суровую, «дизайнерскую» живопись в духе пресловутого «реализма двадцатого века». Рассматриваем картины О. Демидовой и уходим в состоянии удовлетворённости. Российский художник не был бы российским художником, если бы не впадал в духовидение, не видел бы вокруг себя флюиды и эманации. Их видят В. Кварцов и другие. Там радуги и цветовые шкалы, хроматические переливы, осциллографы духовных состояний и прочие феномены всемирной энергетики.